Чехова, 16 - Кир Фадеев

– Мы либо в безопасности, либо в ловушке… – пробурчал он и медленно прошелся по натертому паркету.

– Предпочитаю первое, – ответил Сеня в полголоса.

Грок потоптался на месте, а после скрылся в одном из проходов.

– Располагайтесь! – крикнул он издалека. – Я скоро буду.

Дервуш подозрительно сощурился и выгнул рыжую бровь:

– Надеюсь, он не за разделочным ножом пошел.

Сеня недовольно закатил глаза и принялся осматривать коллекцию небольших статуэток, расставленных на бархатной подставке.

Вскоре из занавешенного проема донеслось почти кошачье мурлыканье, и к ребятам вышел переодетый хозяин дома.

– Да чтоб я сдох… – не вытерпел Дервуш и прыснул.

Грок сменил плащ-накидку на просторную оранжевую рубаху с косым воротником и серые мешковатые штаны-алладины, раздваивающиеся у самых щиколоток. Длинные с проседью волосы были заплетены в дреды и собраны лентой в толстый хвост. В некоторых косичках виднелись коралловые фигурки и бусины. Завершали образ разноцветные браслеты и четки, висевшие на массивных когтистых лапах. Словом, сказать, что новый знакомый выглядел странно, значит не сказать ничего.

– Я приготовил вам ванную комнату и чистую одежду, – улыбнулся Грок. – Прошу за мной.

И он вновь скрылся за занавесью. Сеня и Дервуш переглянулись, пожали плечами и пошли за ним.

Отмывшись от рыбной чешуи и других следов приключений, ребята переоделись и перешли в новую комнату, которую, судя по обилию сервантов с посудой, должно было именовать столовой или чайной. Грок уже успел накрыть небольшой стеклянный столик и заварить ароматный чай в пузатом фарфоровом кувшине с печально изогнутым носиком.

– Спасибо за гостеприимство и помощь, – сказал Сеня, усаживаясь в кресло.

– А чай точно не отравлен? – вставил ядовитую шпильку Дервуш. Он встряхнул свою неизменную шелковую жилетку и накинул ее на плечи.

Наг усмехнулся и поднял чашку с горячим напитком:

– У вас есть все основания не доверять моей персоне, я понимаю это. Но в тоже время, думается мне, я – ваша единственная надежда.

Мальчишка принюхался к своей посуде и недоверчиво заглянул внутрь.

– Ты удивишься, зеленый, – Дервуш сделал осторожный глоток и причмокнул: – Но эта… С таких слов обычно начинают все отпетые маньяки.

– Дервуш! – оборвал его Сеня.

– Что?

– Заткнись чем-нибудь, – Сеня кивнул на блюдца со сладостями и фруктами.

Мальчишка хмыкнул, пожав плечами, и схватился за столовые приборы.

– Нож держат в правой руке, – произнес Сеня вполголоса, – а вилку в левой.

– Какая разница? – фыркнул тот. – Рот-то посередине.

Сеня тяжело вздохнул, но промолчал. Вскоре комната заполнилась довольным чавканьем и шумным прихлебыванием.

Понаблюдав за гостями некоторое время, Грок склонил голову на бок и с улыбкой в голосе произнес:

– Значит, тебя зовут Дервуш? Ты слишком рыжий для анталийца.

Дервуш вздрогнул всем телом, едва не подпрыгнув на стуле. В ту же секунду он взял себя в руки, разом проглотил скопившуюся во рту пищу и парировал выпад:

– А ты слишком проницательный для рептилии, – Он помолчал немного и добавил: – Моя мать была метиской, рыжей, словно само пламя. Как догадался?

– За свою жизнь я побывал во множестве миров, – пожал плечами Грок. – И Антала-лока оказалась одним из них. Я чувствую ее энергию в тебе.

Мальчишка смерил нага удивленным взглядом, неопределенно мыкнул и вновь набил рот сладостями.

Змей деловито положил в чашку кусочек темного сахара, размешал и сделал маленький глоток.

– А меня зовут Сеня, – решил представиться Сеня. – Я с Земли.

– Земля… – задумчиво изрек наг. – Мритью-лока, стало быть? Увы, увидеть ее своими глазами мне не доводилось.

– Ты не так уж и много потерял, – осклабился Сеня. – Теперь-то я понимаю, мой мир не столь красив, как остальные.

– Каждый мир прекрасен по-своему, – вкрадчиво произнес змей. – Вопрос лишь в том, что считать красотой.

Сеня хмыкнул и кивнул:

– Пожалуй, здесь ты прав, Грок.

– Может, перейдем к делу? – выговорил мальчишка с набитым ртом.

– Конечно, – поддержал наг, поставив чашечку на блюдце.

Посуда звякнула, и одновременно с этим комнату окутала темнота. Змей взмахнул рукой, призывая магию, и поднялся с места.

В центре потемневшего зала замерцал изумрудный огонек. Постепенно он начал разрастаться, заполняясь цветными пятнами, рисуя в глубине себя какую-то картину. Когда пламень расширился до размеров метрового шара, внутри него возникло объемное изображение – переплетение оживленных улиц, высокие дома из черного камня, утопающие в цветах клумбы и снующие туда-сюда фигурки хвостатых прохожих.

– Много лет назад мой народ жил на суше, – начал Грок откуда-то из темноты. – Мы строили большие города и деревни, разводили скот, торговали с иномирцами. В то счастливое время Пани-локой правил мудрый король Шейхан. Он был не только совершенным воином, но и сильным магом. Под его началом, наш мир процветал. Но все прекрасное рано или поздно обращается в прах. К сожалению, могущества короля не хватило, чтобы предвидеть надвигающуюся беду.

Волшебная сфера подернулась серыми тонами. Сгустившиеся тучи извергали из себя потоки ливней. Хлынувшая по улицам вода смывала все на своем пути. Шар покрылся мелкой рябью, а затем показал мерцающий вспышками молний горизонт, откуда на город надвигалась гигантская волна.

– Это был самый страшный потоп, из всех, что я видел, – мрачно проговорил наг. – Весь мир пошатнулся, поселения обратились в руины. Многие погибли, спасая других… В том числе и наш правитель.

Сеня вдруг вспомнил наскальные рисунки, которые они с Дервушем видели в пещере, укрываясь от непогоды. Бегущие по руинам рептилии на голубом фоне. Так вот, что это значило на самом деле…

Грок тем временем взял короткую паузу и продолжил:

– Мой народ оказался подавлен. Змеи скитались по опустевшим землям, хоронили погибших, искали еду. Нашей скорби не было предела. Море забрало лучших из нас. И в это темное время явилась она – дочь короля, прекрасная принцесса Сапира. Ее неутолимая печаль осветила нам путь. Она смогла обратить горе нашего народа в тонкую, но сильную магию. В знак вечного уважения к ушедшим и в память о любимом отце принцесса сотворила этот чудесный город, призвав всех оставшихся в живых питать его своей силой и до конца дней возносить молитвы о погибших. Скорбь и бесконечный траур стали нашей религией.

– Но это глупо, – мотнул головой Дервуш, – печаль, даже самая сильная, рано или поздно отступает.

– Здесь я с тобой соглашусь, – коротко кивнул Грок. – С тех пор прошло уже триста лет, и наша скорбь давно превратилась в ярмо, что тянет всех вниз. Наги озлоблены, полны бессмысленной ненависти и сокрытого глубоко внутри страха.

– Теперь хотя бы понятно, почему нас так радушно встретили, – кивнул мальчишка и допил остатки чая.

– А Сапира? – спросил Сеня. – Что стало с ней?

Змей широким жестом провел рукой, разгоняя темноту в комнате, подошел к креслу и тяжело вздохнул.

– Для нее боль утраты оказалась невыносимой. Ее Высочество покинула этот мир, растворившись в магии, которую сама же она и сотворила. Говорят, ее бессмертный дух стал душой Кунар-Гина…

Повисла долгая пауза. Престарелый наг до хруста сжал спинку кресла и прикрыл глаза. Казалось, что он вот-вот заплачет.

Сеня мельком глянул на Дервуша. Тот тоже заметил реакцию на слова о принцессе и отрывисто пожал плечами.

– Вот, – Грок внезапно пришел в себя, достал из мешочка голубой кубик и повертел его в когтистых пальцах. – Амулет Скорбящего. Это кристалл морского кварца с вплетенным в него заклинанием. Магия, спрятанная в нем, медленно высасывает из хозяина жизненную силу, необходимую для существования города. Это – наша дань прошлому.

– То есть, каждый змей добровольно отдает свою энергию, чтобы столицу не затопило? – хмыкнул мальчишка.

– Именно так, – подтвердил наг. – Эту ношу мы несем уже три века.

Дервуш поковырялся в зубах вилкой:

– Ну и как? Не надоело?

Грок сделал два больших глотка из чашки и поставил ее на подлокотник. Помолчав несколько секунд, он собрался с мыслями.

– Мой народ медленно умирает, – выговорил он тихо. – За последние сто лет не родилось ни одного ребенка. И… вопреки мнению большинства, я считаю, что моему миру пора начать новую